Пирс Энтони - Хтон. [Дилогия "Атон": Хтон. Фтор]
Меховая Матушка взяла пустой мешок и повесила его на трубу. Мужчины возобновили работу. Мех начал медленно наполняться.
Атон понял.
— Вода! — воскликнул он, поднес узкое горлышко меха к губам и жадно отпил. Жидкость была сравнительно холодная и восхитительная на вкус.
Женщина взглянула с одобрением.
— Подороже любых гранатов, — сказала она. — Мы осаждаем воду в конденсатном баке, и все довольны. И потому все за старую Матушку.
Атон принял информацию к сведению. Какая бы подземная иерархия здесь ни существовала, у этой женщины имелась власть.
Она принялась представлять остальных.
— Народ, вот Пятый. Эти двое — мои толкачи, эта смена — Жид и Козел. Вот там старик Шахматист. Он делает из ломаных гранатов шахматы и кое-что еще. Красивые вещицы.
Вновь удивившись, Атон кивнул. Наверху эти фигурки стоили целое состояние, как из-за материала, так и из-за работы. Художник оказался седым стариком, который сидел на корточках и ковырял погнутым ножом.
— Его Подмастерка… Они понимают друг друга.
Подмастерьем была девушка чуть старше двадцати, симпатичная и хорошо сложенная. Атону захотелось узнать, за какое преступление она оказалась в таком возрасте в Хтоне. Он представил, что их «понимание» ублажало скорее стариковское тщеславие, чем его романтическую удаль. Доброе имя, вероятно, здесь самое важное — надо запомнить.
Меховая Матушка подвела его к мужчине с корзинами.
— Счетовод, — сказала она. — Отлично считает, наметанный глаз на гранаты. Не перечь ему. — Счетовод сортировал камешки по цвету: в каждой корзинке разные оттенки красного и коричневого, едва различимые при плохом освещении. Симпатичная девушка сортировала гранаты по размеру. — Это Кретинка, — сказала Матушка. — Ее зовут Кристинка-Кретинка. — Девушка подняла глаза и хихикнула.
— У каждого своя работа, — заключила Матушка. — Ты походи тут немного, Пятый, освойся, мы тебя к чему-нибудь пристроим. Не торопись. — Потом негромко добавила: — Ты принес какой-нибудь инструмент?
— Инструмент?
Ее зоркий взгляд упал на книгу. Зря бы она этот вопрос не задала. Атон открыл книгу.
— ДЗЛ, — сказал он. — Книга. Мне разрешили всего одну вещь.
Матушка отвернулась с молчаливым отвращением.
Таковы были обстоятельства. Привыкнув к жаре и ветру, научившись определять дорогу в переплетении туннелей по звуку и виду, Атон нашел тюремную жизнь на удивление легкой. Чересчур легкой — в их положении могло и не существовать постоянной тяги к побегу. Обитатели были довольны, он — нет. Придется искать катализатор.
Пещеры простирались вниз до бесконечности. Гранаты поступали откуда-то снизу для сортировки и обмена с внешним миром. Цены назначались далекие от истинной стоимости драгоценных камней. Искусственные камни превосходили их по качеству, но им не доставало привкуса дурной славы. Эти же добывались проклятыми руками, происходили из жуткого Хтона. Патология притягивает человека.
Атон счел положение узников необъяснимым. Это наверняка худшая тюрьма в человеческом секторе галактики, созданная для душевнобольных преступников и неисправимых извращенцев — для всех тех, кого общество не могло ни излечить, ни игнорировать. Хтон рисовался извне обителью непрерывных буйств и оргий, изощренных пыток и садизма.
Вместо этого Атон открыл грубоватое, но тихое сообщество, члены которого следовали правилу: не создавать неприятности. Подлинные сумасшедшие были изолированы в пещерах, их опекали добровольные стражи. Тех, кто был не опасен, предоставляли самим себе.
Даже нормальные люди вряд ли бы устроились лучше. Преступники ли они на самом деле? Если нет, то почему принимают свою участь с такой легкостью? Наверняка здесь имелся какой-то сокровенный элемент, связующая сила. Чтобы действовать, Атону необходимо было ее постичь.
2
— Атон.
Голос — теплый, чуть хрипловатый.
Он перестал грезить, увидев Кристину в вызывающей позе. Она уже не хихикала. Ее взгляд задерживался на нем, когда бы они не встречались. Но даже зная об этом, Атон чувствовал, что должен сторониться женщин, пока не разгаданы остальные тайны. Женщина где угодно создаст неприятности.
Она подошла к нему, выставив грудь.
— Я — не Лаза, Атон, — сказала она, опередив его мысль. — С тобой ничего не случится. Можешь подойти поближе.
Атон не шелохнулся.
— Женщина Счетовода?
— Счетовод знает, где я. Он всегда знает, кто где. — Она подошла к нему вплотную, мягкая и гибкая, как кошка. — Давно у тебя была женщина, Атон?
Один-ноль в ее пользу. Слишком давно. Он изучал порядок вещей в космосе, но с космосом теперь — все; возможно, навсегда. Судя по всему, она сказала о Счетоводе правду. Тот даже мог послать ее в виде дружеского жеста.
Кристина повернулась к нему спиной и отошла. Уверенная в том, что ей удалось завладеть его вниманием, она начала танцевать, ритмично подпрыгивая и покачиваясь — настолько соблазнительно, что Атон отложил книгу к стене и пошел за ней.
Она хихикнула и отбежала. Играя в замысловатые прятки руками и телом, она привела его к боковому проходу. Атон осторожно заглянул туда, но никого не увидел.
Кристина дотронулась до него. Он поймал ее и прижал вместе с мехом к стене. Их губы соединились в поцелуе, окрашенном страстью, затем она вырвалась и оттанцевала на середину пещеры. Ее глаза горели.
Атон последовал за ней, отрезая выход и загоняя ее в нишу, она с удовольствием уворачивалась.
Когда Кристина увидела, что поймана, она принялась напевать какую-то мелодию. Заключительная уловка: невинный, безразличный напев, будто она одна. Это должно было подвигнуть его на последний шаг.
Вместо этого его отбросило назад, и весь пыл в один миг улетучился. Звучала прерванная песня!
Кристина увидела: что-то не так.
— В чем дело, Атон?
Он отвернулся:
— Уходи, Кретинка. Ты совсем не та женщина, которую я хочу.
Потрясенная и разгневанная она убежала. Атон прислушался к звуку ее шагов — шлепанье босых ног в завывающем ветре. Они складывались в мелодию прерванной песни.
«Злоба, — подумал он. — О Злоба, неужели ты никогда меня не оставишь?»
Это был, конечно, сон, но лишь Атон знал это. Увлеченный иллюзорным соблазном, он по глупости обо всем забыл. В его сознании он не стоял один в туннеле, женщина в гневе не убегала. Было поражение, да, но не полное.
Когда они пошли по мрачному туннелю, Кристина взяла его за руку. Светлая блузка и темная юбка говорили о ее фигуре лучше всякой наготы.
